ДИНАМИЧЕСКАЯ КВАДРИПОЛЯРНАЯ РАДИОЧАСТОТНАЯ ТЕРАПИЯ – ПАТОГЕНЕТИЧЕСКИЙ ПОДХОД К ЛЕЧЕНИЮ ПРОЛАПСА ТАЗОВЫХ ОРГАНОВ
Зароченцева Н.В., Клюшников И.Д., Хайрутдинова Д.Х., Макарова Л.Н. Динамическая квадриполярная радиочастотная терапия – патогенетический подход к лечению пролапса тазовых органов. Вопросы практической кольпоскопии. Генитальные инфекции. 2025; 2: 38–44. DOI 10.46393/2782_6392_2025_2_38–44
Пролапс тазовых органов (ПТО) остается широко распространенным заболеванием в структуре гинекологической патологии, негативно влияющим на качество жизни женщин. Багаж знаний о молекулярно-генетических механизмах и факторах риска возникновения ПТО неуклонно пополняется с каждым годом. Несмотря на это, по-прежнему нет полноценного объяснения, каким образом происходят изменения мышечно-соединительнотканного каркаса тазового дна от родоразрешения до дебюта заболевания, а также в процессе его прогрессирования. В связи с этим зачастую жен- щины обращаются за медицинской помощью, когда хирургическое лечение является безальтернативным, что долгое время было обусловлено отсутствием консервативной терапии с высоким уровнем комплаентности и эффективности. В последние годы одним из перспективных терапевтических методов стало применение динамической квадриполярной радиочастотной терапии (ДКРЧ), напрямую воздействующей на состояние соединительнотканного матрикса малого таза. Несмотря на неинвазивность, ДКРЧ представляет собой безопасный и эффективный метод профилактики и лече- ния дисфункции тазового дна у женщин различных возрастных категорий. Целью данного обзора является анализ актуальной парадигмы молекулярно-генетических механизмов формирования ПТО и современного патогенетически обусловленного терапевтического метода – ДКРЧ.
Введение Пролапс тазовых органов (ПТО) представля- ет серьезную проблему, оказывающую значительное влияние на качество жизни женщин. Литературные источники содержат различные данные о реальной распространенности этого патологического процесса, поскольку многие женщины стесняются обсуждать его с врачами, что приводит к позднему обращению за помощью и развитию осложнений. Распространен- ность ПТО, о которой сообщается в научных публика- циях, варьирует в широких пределах – от 3 до 50% [1]. Такой разброс данных обусловлен различиями в ди- зайне, критериях включения и сопутствующих симптомах, используемых в разных исследованиях. Так, не- которые из них основаны на анкетировании без учета гинекологического осмотра, включают лишь субъ- ективные ощущения женщин и оценивают распро- страненность ПТО в диапазоне от 2,9 до 8,3% [1, 2]. В других публикациях, основанных на объективном бимануальном исследовании без учета субъектив- ных жалоб пациенток, сообщается, что распростра- ненность ПТО достигает 50%. Хотя анкетирование не может заменить гинекологический осмотр, ответы респонденток лучше описывают симптомы ПТО и по- тому в большей степени отражают функциональное состояние тазового дна. По данным российских кли- нических рекомендаций, в мире от 2,9 до 53% женщин сталкиваются с различными проявлениями ПТО. При этом до 47% пациенток с ПТО пребывают в трудоспо- собном возрасте [3]. Некоторые исследователи утвер- ждают, что с каждым годом число женщин с ПТО бу- дет только возрастать и к 2050 г. может увеличиться на 46% [4, 5]. ПТО является сложным многофакторным за- болеванием, лечение которого требует комплексного подхода. На сегодняшний день среди методов лечения рассматривают тренировку мышц тазового дна, ваги- нальные пессарии и реконструктивные хирургические вмешательства. Несмотря на это, результаты лечения зачастую остаются неудовлетворительными, а реци- дивы встречаются довольно часто. Это подчеркивает необходимость глубокого понимания патогенеза ПТО для разработки более эффективных и долгосрочных методов лечения. Важно учитывать, что помимо ана- томических изменений, связанных с возрастной пе- рестройкой, родами и гормональными факторами, на развитие ПТО также могут воздействовать гене- тические и механические детерминанты. Поэтому дальнейшие исследования и совершенствование ме- тодик лечения должны быть направлены на выявле- ние определяющих пусковых факторов и создание ин- новационных терапевтических подходов, способных предотвратить рецидивы и улучшить качество жизни пациенток. Роль родоразрешения в формировании пролапса тазовых органов Согласно модели, предложенной J.O. DeLancey и соавт., факторы риска ПТО подразделяют на 3 группы: предрасполагающие (генетическая предрасположен- ность и факторы питания), провоцирующие (самопро- извольные роды и паритет) и промежуточные (подъем тяжестей, ожирение, хронический кашель, гормональ- ная терапия и возрастные изменения) [6, 7]. На основании данной модели было предло- жено несколько гипотез, объясняющих этиологию ПТО. Наиболее распространенная из них основыва- ется на влиянии физической травмы тазового дна, обусловленной вагинальными родами. Согласно дан- ным литературы, это повышает вероятность разви- тия заболевания в 4 и 8,4 раза у женщин с одними и повторными родами соответственно. К причинным факторам относятся травма внутритазовой фасции, повреждение полового нерва или отрыв m. levator ani [8]. Последнее было продемонстрировано при по- мощи магнитно-резонансной томографии [9]. Сооб- щалось также, что повреждение полового нерва яв- ляется основной причиной последующей атрофии m. levator ani [10]. Немаловажную роль в генезе ПТО играют по- жилой возраст, ожирение, а также такие факторы, как раса и этническая принадлежность, перенесенная гистерэктомия, повышенное внутрибрюшное дав- ление и семейный анамнез [11, 12]. Многие из этих факторов являются немодифицируемыми, что под- черкивает важность профилактических мероприятий для снижения риска возникновения ПТО. Хотя частота его встречаемости напрямую коррелирует с возрастом, молодым женщинам важно предпри- нимать шаги для предотвращения этого заболева- ния в будущем. Особое внимание стоит уделить под- держанию здоровья мышц тазового дна, так как их биомеханическое состояние играет ключевую роль в анатомо-функциональном равновесии органов ма- лого таза. В связи с этим профилактика ПТО становится особенно актуальной для беременных женщин, по- скольку паритет и роды оказывают наибольшее влия- ние на развитие этого состояния. Гормональные изме- нения во время беременности модифицируют ткани тазового дна, негативно влияя на их поддерживающую функцию. Начиная с первого триместра беременности желтое тело секретирует релаксин, который косвенно участвует в деградации эластина и модификации кол- лагена [13, 14]. Структура коллагена также претер- певает изменения во время беременности и быстро разрушается под воздействием гормонов. Как влага- лищные роды, так и абдоминальное родоразрешение влияют на состояние мышц тазового дна. Однако риск развития ПТО выше при родоразрешении через есте- ственные родовые пути. Известно, что многократные, а также травматичные роды могут значительно увели- чивать вероятность дебюта заболевания. В процессе родов чрезмерное растяжение тканей тазового дна активирует синтез коллагеназы или матриксной металлопротеиназы-1 (ММР-1), что усилива- ет разрушение коллагена и вызывает дисбаланс деге- неративных и репаративных процессов. После родов соединительная ткань претерпевает ремоделирование, в ходе которого стимулируется синтез коллагеновых и эластиновых волокон. Однако, несмотря на этот про- цесс, полное восстановление соединительной ткани на молекулярном уровне невозможно из-за особенностей структуры коллагена, что не приводит к полноцен- ной реорганизации ткани [13, 15]. На сегодняшний день опубликованы результа- ты исследований, в которых изучались маркеры ок- сидативного стресса в измененных под воздействи- ем ПТО тканях: стенках влагалища, кардинальных и крестцово-маточных связках [16–18]. Основным механизмом подобного воздействия является сме- щение баланса между антиоксидантами и окислите- лями в пользу последних [19–21]. В качестве марке- ров данного механизма наиболее изучены следующие молекулы: конечные продукты гликирования (AGE), гидроксиноненаль (HNE), гидроксидезоксигуанозин (OHdG), глутатионпероксидаза (GPX1), супероксид- дисмутаза (SOD), ядерный фактор эритроидного про- исхождения 2 (Nrf2) и митофузин-2 (Mfn2), которые исследуются путем иммуногистохимического анали- за [19–22]. Большинство этих молекул являются окис- лителями, а GPX1 и SOD, в свою очередь, являются ос- новными антиоксидантами [21–23]. В обзорной статье Y. Li и соавт. (2024) описа- но, как механический стресс может приводить к на- коплению активных форм кислорода в фибробластах. Как известно, оксидативный стресс может вызывать ускоренное старение клеток и апоптоз, а также сни- жать экспрессию коллагена I типа. Во время этого процесса активация фосфорилирования сигнального пути PI3K/AKT/mTOR в пролабирующих тканях уси- ливает фосфорилирование белка FOXO1 и ингибиру- ет его транскрипционную регуляторную активность, что, в свою очередь, снижает экспрессию антиокси- дантных белков GPX1 и SOD. Это приводит к дисба- лансу между снижением антиоксидантной способ- ности и накоплением внутриклеточных свободных радикалов. Маркеры окислительного стресса, такие как OHdG и HNE, были значительно выше у паци- енток с ПТО по сравнению с контрольной группой. Дальнейшее исследование фибробластов человека in vitro с использованием перекиси водорода пока- зало, что она может регулировать метаболизм кле- точного коллагена дозозависимым образом, при ко- тором малые дозы стимулируют синтез коллагена, а более высокие – усиливают деградацию коллагена. В то же время уровни MMP-2 и тканевого ингибито- ра металлопротеиназы-2 (TIMP-2) варьировали в за- висимости от степени выраженности оксидативного стресса [17, 24]. Данное исследование подтверждает, что окислительный стресс также оказывает воздей- ствие на метаболизм в тканях тазового дна. Ткани тазового дна подвергаются гипоксии во время родов или при хроническом повышении внутрибрюшного давления. Она вызывает повышен- ную экспрессию гипоксически-индуцируемого фак- тора 1α (HIF-1α) в фибробластах крестцово-маточной связки, что приводит к дисфункции митохондрий и последующему апоптозу [25]. Митохондриальная ДНК в связках была увеличена у пациенток с ПТО в пременопаузе и значительно снижена у таковых в постменопаузе по сравнению с группой контроля. Повышенное количество копий митохондриальной ДНК может обеспечивать энергию для восстановле- ния тканей, однако у женщин постменопаузального возраста данный компенсаторный механизм отсут- ствует. Кроме того, экспрессия транскрипционного коактиватора (PGC-1α), основного регулятора ми- тохондриального биогенеза, была повышена у па- циенток с ПТО, что потенциально компенсировало митохондриальную дисфункцию за счет усиления ми- тохондриального биогенеза в опущенных тканях [26]. Эти данные свидетельствуют о том, что митохондри- альная дисфункция также играет определенную роль в развитии ПТО. Коллагенопатии в генезе пролапса тазовых органов Установлена важная роль коллагенопатии в развитии ПТО. Именно на это в настоящее время обращено внимание ученых, поскольку молекулярно- генетические механизмы могут быть решающими в развитии ПТО и недержания мочи. В проспективном сравнительном исследовании А.А. Михельсон и соавт. обследовали 120 пациенток, которым было выполнено типирование полиморфиз- мов генов, кодирующих белки, которые участвуют в образовании соединительной ткани (COL1A1:-1997 C > A, COL1A1:1546 G > T), а также генов рецепто- ров к эстрогену (ESR1:-397 T > C, ESR1:-351 A > G). Согласно результатам, генотипы GG гена ESR1:-351 и ТТ гена COL1A1:1546 могут быть потенциальными генетическими маркерами риска развития стрессовой инконтиненции, следовательно, их носительство свя- зано с повышенным шансом возникновения данного патологического состояния. В то же время аллели A гена ESR1 A > G и G гена COL1A1 G > T могут иметь протективное значение в отношении данного заболе- вания [27]. Противоположные результаты получены в ис- следовании Д.А. Вишневского и соавт., в котором у 250 пациенток оценена взаимосвязь ассоциации по- лиморфизмов rs1800255 в гене COL3A1 и rs1800012 в гене COL1A1 с дисфункцией тазового дна. Соглас- но результатам исследования, данные полиморфизмы не играют роли в формировании предрасположенно- сти к ПТО и недержанию мочи [28]. Аналогичные дан- ные получены и в исследовании «случай – контроль», проведенном в 2014–2016 гг. в Бразилии. Не было вы- явлено различий между группами в отношении частоты встречаемости генотипов, что указало на отсут- ствие связи между полиморфизмом rs12589592 в гене фибулина-5 и ПТО в данной конкретной популя- ции [29]. K. Allen-Brady и соавт. в 1986–2008 гг. провели первый полногеномный поиск ассоциаций у 115 па- циенток с семейным анамнезом ПТО. Исследователи обнаружили значимые ассоциации с ПТО в 6 локусах: 4q21, 8q24, 9q22, 15q11, 20p13 и 21q22 в голландской популяции, подтверждая роль генетических факторов в развитии ПТО [30]. A. Giri и соавт. в 2015 г. опубли- ковали результаты исследования среди афро- и лати- ноамериканских женщин, включив 1427 пациенток, страдающих ПТО, и 1274 женщин группы контроля. В основной группе были выявлены однонуклеотидные полиморфизмы в таких генах, как CPE, AL132709.5, DPP6, PGBD5 и SHC3, предрасполагающие к разви- тию ПТО [31]. Данные результаты подтверждают ге- нетический фактор развития ПТО. В 2024 г. X. Jin и соавт. исследовали в качестве маркера – предиктора развития ПТО экспрессию гена белка-супрессора сигнализации цитокинов 3 (SOCS3). При исследовании тканей передней стенки влагали- ща, взятых интраоперационно у 54 женщин, 36 из ко- торых имели симптомы ПТО, отмечена повышенная экспрессия гена SOCS3 в тканях влагалища у пациен- ток с заболеванием по сравнению с группой контро- ля. Избыточная транскрипция SOCS3 снижала жизнеспособность клеток, способствуя их апоптозу. Кроме того, усиливалась деградация внеклеточного матрик- са, что выражалось в снижении уровня коллагена I, коллагена III и эластина, а также в увеличении ак- тивности MMP-2 и MMP-9. Механизм этого процесса заключается в том, что ядерный рецептор 4 (NR4A1) активирует SOCS3 путем связывания с его промото- ром. Исследование также продемонстрировало пози- тивный эффект инактивации SOCS3 в предотвраще- нии апоптоза клеток, индуцированного избыточной экспрессией NR4A1, а также уменьшении деградации внеклеточного матрикса в фибробластах влагалища. Таким образом, ингибирование экспрессии SOCS3 может быть многообещающим способом лечения ПТО [32]. Современные методы неинвазивного лечения пролапса тазовых органов Следует принимать во внимание, что генетиче- ские мутации не единственный фактор риска развития ПТО. Необходимо рекомендовать пациенткам изме- нить образ жизни, уделяя особое внимание контролю веса, сокращению физических нагрузок, связанных с повышением внутрибрюшного давления (например, при статических упражнениях), отказу от курения и своевременному лечению хронических заболева- ний, таких как кашель и запор [11]. Женщины в послеродовом периоде должны своевременно начинать реабилитацию и активно управлять факторами риска, чтобы предотвратить возникновение ПТО. Модифи- кация образа жизни может помочь в определенной степени снизить риск реализации заболевания, одна- ко не способна кардинально решить проблему. Одним из основных методов коррекции ПТО является хирургическое лечение. В современной клинической практике выбор хирургического мето- да требует тщательного учета различных факторов, включая локализацию и выраженность симптомов та- зовой дисфункции, возраст пациентки, а также сопут- ствующие соматические заболевания. Появление но- вых материалов, таких как синтетические импланты, расширило хирургические возможности при лечении ПТО. На данный момент реконструктивные опера- ции являются стандартом лечения пациенток с ПТО III–IV степени, однако данный вид вмешательств со- провождается высокой частотой послеоперационных осложнений, таких как эрозии слизистой влагалища, обструктивное мочеиспускание, гематомы, диспа- реуния и т.п. Несмотря на широкий ассортимент ре- конструктивно-пластических операций, сохраняется высокий риск рецидива заболевания. В связи с этим внимание ученых и клиницистов сфокусировано на поиске альтернативных методов лечения, особенно у пациенток репродуктивного возраста, а также внедрении дополнительных консервативных мероприятий в рамках предоперационной подготовки и послеопе- рационного периода. Перспективным в данном направлении пред- ставляется динамическая квадриполярная радиочастотная терапия (ДКРЧ). В основе метода лежит воз- действие на ткани радиоволн в частотном диапазоне 1,0–1,3 МГц, индуцируемых группой из 4 электродов, один из которых является раздающим, а другие – при- нимающими. В каждом рабочем цикле раздающий и принимающий электроды меняются местами, гене- рируя электрические поля, которые упорядочивают спонтанные поступательные движения и вращения полярных биомолекул в тканях вульвы и влагалища на заданной глубине с высокой трехмерной точностью. Локальное повышение температуры в пределах 41–42 °С приводит к улучшению микроциркуляции и трофики тканей, стимуляции неоколлагенеза и нео- эластогенеза фибробластами посредством активации белков теплового шока и инициации воспалительного каскада. Нормализация обмена белков межклеточно- го матрикса обеспечивает ремоделирующее действие ДКРЧ. При этом расход затрачиваемой энергии зна- чительно снижается благодаря отсутствию эффекта рассеивания в тканях, а радиочастотная система без- опасности с электронным управлением (технология RSS™) обеспечивает строгий контроль над темпера- турой тканей и работой оператора, создавая баланс между эффективностью, безопасностью и комфортом пациентки, исключая необходимость в обезболива- нии во время процедуры и последующей реабилита- ции [33, 34]. В отдаленной перспективе вышеуказанные эффекты воздействия ДКРЧ приводят к ремоделиро- ванию и лифтингу соединительнотканных структур, что лежит в основе их укрепления, повышения эластичности и силы мышц тазового дна [35]. Зарубежные и отечественные публикации сви- детельствуют о высокой эффективности ДКРЧ в те- рапии ПТО. Ю.Э. Доброхотова и соавт. (2023) проанализировали гистологический материал, взятый у 54 женщин в постменопаузе с ПТО III стадии, ко- торым было проведено хирургическое лечение с ис- пользованием собственных тканей. Пациентки были разделены на 3 группы по 18 человек: в 1-й группе про- водилась ДКРЧ аппаратом EVA™ (Novaclinical, Ита- лия), во 2-й – лазерная терапия с помощью аппарата More-Xel CYMA (BISON, Южная Корея), в 3-й груп- пе (контрольной) реабилитационные мероприятия не проводились. Результаты исследования показали, что ДКРЧ и лазерная терапия оказывают благопри- ятное влияние на состояние внеклеточного матрикса, способствуя его нормализации. Достоверное увеличе- ние экспрессии генов TIMP-1 и TIMP-2 в ткани влага- лища после ДКРЧ подтверждает потенциальный реге- нерирующий эффект данной методики [34]. В том же году Д.М. Калиматова, Ю.Э. Доброхо- това опубликовали результаты оценки эффективности ДКРЧ у пациенток с ПТО II стадии. Отмечено преиму- щество использования аппарата EVA™ по сравнению с выполнением упражнений по Кегелю в отношении симптомов дисфункции тазового дна со стойким эф- фектом в течение года. Каких-либо нежелательных яв- лений авторами не отмечено [36]. Проспективное сравнительное исследование А.В. Юминовой и соавт. (2024) продемонстрировало преимущества использования ДКРЧ в предоперацион- ном периоде. Анализ гистологических препаратов сли- зистой оболочки влагалища показал, что у пациенток, которым проводилась радиочастотная терапия, отме- чалась повышенная васкуляризация тканей, структу- ра коллагена была более однородной, отсутствовали признаки воспаления. Таким образом, применение ДКРЧ может быть рекомендовано пациенткам с ПТО не только в послеоперационном периоде, но и в каче- стве предоперационной подготовки [37]. В исследовании, проведенном Н.В. Зароченце- вой и соавт. в 2020–2021 гг., показано, что ДКРЧ явля- ется многообещающим методом в лечении пациенток с симптомами генитоуринарного менопаузального синдрома (ГУМС). По данным международных ва- лидированных вопросников, эффект терапии после курса ДКРЧ на аппарате EVA™ сохранялся до 6 меся- цев [38]. В 2015 г. группа итальянских ученых провела исследование, в котором изучалось влияние ДКРЧ на состояние урогенитального тракта у пациенток, находящихся в пре- и постменопаузальном перио- дах. По результатам вопросников было установлено, что пациентки, которым проводилась ДКРЧ, сообща- ли о стойком улучшении симптомов ПТО, а именно недержания мочи и дизурии [39]. Последующее иссле- дование F. Vicariotto и соавт. (2017) подтвердило без- опасность и эффективность радиочастотной терапии у пациенток с симптомами ПТО и ГУМС [40]. В исследовании Ю.Э. Доброхотовой и соавт., проведенном в 2019 г., продемонстрировано бла- гоприятное воздействие радиочастотной терапии на состояние соединительной ткани мочеполовой системы у пациенток в послеродовом периоде с син- дромом релаксированного влагалища. Анализ жалоб пациенток, выполненный после программы реаби- литации, показал купирование симптомов дисфунк- ции мышц тазового дна. Результаты перинеометрии, проведенной после третьей процедуры ДКРЧ, также подтвердили улучшение функционального состояния леваторов [41]. В ходе клинического наблюдения, опублико- ванного H. Bensmail в 2018 г., изучено влияние ДКРЧ на эластичность тканей влагалища, состояние под- держивающих структур и силу мышц тазового дна при произвольных и непроизвольных (кашель) сокра- щениях. Оценка результатов проводилась с помощью тактильного микровизора и продемонстрировала зна- чимое увеличение эластичности тканей, прочности поддерживающих структур тазового дна, силы мышц тазового дна на 242 и 172% соответственно, в связи с чем был сделан вывод, что ДКРЧ – многообещающая новая технология, направленная на укрепление струк- тур тазового дна [35]. Заключение Пролапс тазовых органов – распространенное гинекологическое заболевание, негативно влияющее на качество жизни женщин, обусловленное комплекс- ным этиопатогенетическим базисом. В настоящее вре- мя, несмотря на большое количество исследований, подтверждающих роль генетических факторов в раз- витии данного патологического состояния, все звенья патогенетической цепи по-прежнему не определены. Дальнейшие фундаментальные исследования ПТО позволят индивидуализировать подход к лечению данного заболевания. Радиочастотная терапия является перспектив- ным направлением в лечении ПТО, особенно у жен- щин репродуктивного возраста. К преимуществам данного метода относятся его безопасность, неинва- зивность, безболезненность. Однако большинство ис- следований, оценивающих его эффективность, осно- вываются в большей степени на клинической картине и психометрических методах оценки. В этой связи сохраняет актуальность проведение клинико-морфоло- гических исследований, позволяющих дать комплекс- ную оценку ДКРЧ. Литература 1. Weintraub A.Y., Glinter H., Marcus-Braun N. Narrative review of the epidemiology, diagnosis and pathophysiology of pelvic organ prolapse. Int. Braz. J. Urol. 2020; 46 (1): 5–14. 2. Tegerstedt G., Maehle-Schmidt M., Nyrén O., Hammarström M. Prevalence of symptomatic pelvic organ prolapse in a Swedish population. Int. Urogynecol. J. Pelvic Floor Dysfunct. 2005; 16: 497–503. 3. Выпадение женских половых органов. Клинические рекомендации Общероссийской общественной орга- низации «Российское общество урологов», Россий- ского общества акушеров-гинекологов. 2021. Доступ- но по: https://cr.minzdrav.gov.ru/preview-cr/647_2 4. Iglesia C.B., Smithling K.R. Pelvic organ prolapse. Am. Fam. Physician. 2017; 96 (3): 179–185. 5. Wu J.M., Hundley A.F., Fulton R.G., Myers E.R. Forecasting the prevalence of pelvic floor disorders in U.S. women: 2010 to 2050. Obstet. Gynecol. 2009; 114 (6): 1278–1283. 6. Vergeldt T.F., Weemhoff M., IntHout J., Kluivers K.B. Risk factors for pelvic organ prolapse and its recurrence: a systematic review. Int. Urogynecol. J. 2015; 26 (11): 1559–1573. 7. Delancey J.O., Kane Low L., Miller J.M. et al. Graphic integration of causal factors of pelvic floor disorders: an integrated life span model. Am. J. Obstet. Gynecol. 2008; 199 (6): 610.e1–5. 8. Dietz H.P. Pelvic floor trauma following vaginal delivery. Curr. Opin. Obstet. Gynecol. 2006; 18 (5): 528–537. 9. Urbankova I., Grohregin K., Hanacek J. et al. The effect of the first vaginal birth on pelvic floor anatomy and dysfunction. Int. Urogynecol. J. 2019; 30 (10): 1689–1696. 10. Dietz H.P., Wilson P.D. Childbirth and pelvic floor trauma. Best Pract. Res. Clin. Obstet. Gynaecol. 2005; 19 (6): 913–924. 11. Gao J., Li Y., Hou J., Wang Y. Unveiling the depths of pelvic organ prolapse: from risk factors to therapeutic methods (Review). Exp. Ther. Med. 2024; 29 (1): 11. 12. Romeikiene K.E., Bartkevičiene D. Pelvic-floor dysfunction prevention in prepartum and postpartum periods. Medicina. 2021; 57 (4): 387. 13. Tim S., Mazur-Bialy A.I. The most common functional disorders and factors affecting female pelvic floor. Life (Basel). 2021; 11 (12): 1397. 14. Chen B., Wen Y., Yu X., Polan M. Elastin metabolism in pelvic tissues: is it modulated by reproductive hormones? Am. J. Obstet. Gynecol. 2005; 192: 1605–1613. 15. Memon H., Handa V. Vaginal childbirth and pelvic floor disorders. Womens Health. 2013; 9: 265–277. 16. Chen H.Y., Lu Y., Qi Y. et al. Relationship between the expressions of mitofusin-2 and procollagen in uterosacral ligament fibroblasts of postmenopausal patients with pelvic organ prolapse. Eur. J. Obstet. Gynecol. Reprod. Biol. 2014; 174: 141–145. 17. Liu C., Yang Q., Fang G. et al. Collagen metabolic disorder induced by oxidative stress in human uterosacral ligament‑derived fibroblasts: a possible pathophysiological mechanism in pelvic organ prolapse. Mol. Med. Rep. 2016; 13 (4): 2999–3008. 18. Kim E.J., Chung N., Park S.H. et al. Involvement of oxidative stress and mitochondrial apoptosis in the pathogenesis of pelvic organ prolapse. J. Urol. 2013; 189 (2): 588–594. 19. Vetuschi A., Pompili S., Gallone A. et al. Immunolocalization of advanced glycation end products, mitogen activated protein kinases, and transforming growth factor- β/Smads in pelvic organ prolapse. J. Histochem. Cytochem. 2018; 66 (9): 673–686. 20. Chen Y., Huang J., Hu C., Hua K. Relationship of advanced glycation end products and their receptor to pelvic organ prolapse. Int. J. Clin. Exp. Pathol. 2015; 8 (3): 2288–2299. 21. Lin T., Ji Y., Zhao Y., Xia Z. Expression of COX-2 and Nrf2/GPx3 in the anterior vaginal wall tissues of women with pelvic organ prolapse. Arch. Gynecol. Obstet. 2021; 303 (5): 1245–1253. 22. Fang G., Hong L., Liu C. et al. Oxidative status of cardinal ligament in pelvic organ prolapse. Exp. Ther. Med. 2018; 16 (4): 3293–3302. 23. Li B.S., Hong L., Min J. et al. The expression of glutathione peroxidase-1 and the anabolism of collagen regulation pathway transforming growth factor-beta1-connective tissue growth factor in women with uterine prolapse and the clinic significance. Clin. Exp. Obstet. Gynecol. 2013; 40 (4): 586–590. 24. Li Y., Li Z., Li Y. et al. Genetics of female pelvic organ prolapse: up to date. Biomolecules. 2024; 14: 1097. 25. Zhao X., Liu L., Li R. et al. Hypoxia-inducible factor 1-α (HIF-1α) induces apoptosis of human uterosacral ligament fibroblasts through the death receptor and mitochondrial pathways. Med. Sci. Monit. 2018; 24: 8722–8733. 26. Sun M.-J., Cheng Y.-S., Liu C.-S., Sun R. Changes in the PGC-1ќ ± and mtDNA copy number may play a role in the development of pelvic organ prolapse in pre-menopausal patients. Taiwan. J. Obstet. Gynecol. 2019; 58: 526–530. 27. Михельсон А.А., Луговых Е.В., Лазукина М.В. и др. Молекулярно-генетические детерминанты развития стрессового недержания мочи у женщин. Гинеколо- гия. 2023; 25 (3): 353–359. 28. Вишневский Д.А., Касян Г.Р., Акуленко Л.В. и др. Роль коллагенопатий в развитии пролапса гениталий и недержания мочи у женщин. Экспериментальная и клиническая урология. 2018; 2: 113–117. 29. Maeda F.G.R., Palos C.C., Fernandes C.E. et al. Women with pelvic organ prolapse and fibulin-5 rs12589592 polymorphism. Rev. Assoc. Med. Bras. (1992). 2024; 70 (11): e20240687. 30. Allen-Brady K., Cannon-Albright L., Farnham J.M. et al. Identification of six loci associated with pelvic organ prolapse using genome-wide association analysis. Obstet. Gynecol. 2011; 118: 1345–1353. 31. Giri A., Wu J.M., Ward R.M. et al. Genetic determinants of pelvic organ prolapse among African American and Hispanic women in the Women’s Health Initiative. PLoS One. 2015; 10: e0141647. 32. Jin X., Hu Q., Qin M. et al. SOCS3, transcriptionally activated by NR4A1, induces apoptosis and extracellular matrix degradation of vaginal fibroblasts in pelvic organ prolapse. Balkan. Med. J. 2024; 41 (2): 105–112. 33. Fasola E., Bosoni D. Dynamic quadripolar radiofrequency: pilot study of a new high-tech strategy for prevention and treatment of vulvar atrophy. Aesthet. Surg. J. 2019; 39 (5): 544–552. 34. Доброхотова Ю.Э., Карева Е.Н., Гришин И.И. и др. Влияние лазерной и динамической квадриполярной радиочастотной терапии на экспрессию белков кол- лагеногенеза в эпителии влагалища и эластичность тканей у женщин с пролапсом гениталий. Гинеколо- гия. 2023; 25 (2): 228–233. 35. Bensmail H. Evolutions in diagnosis and treatment of vaginal laxity. EC Gynaecology. 2018; 7 (8): 321–327. 36. Калиматова Д.М., Доброхотова Ю.Э. Оценка эффек- тивности применения радиочастотного воздействия в лечении вульвовагинальной слабости. РМЖ. Мать и дитя. 2023; 6 (4): 347–351. 37. Юминова А.В., Михельсон А.А., Лазукина М.В. и др. Морфологическая верификация воздействия дина- мической квадриполярной радиочастоты у пациен- ток репродуктивного возраста с пролапсом тазовых органов. Вестник охраны материнства и младенче- ства. 2024; 1 (1): 139–146. 38. Зароченцева Н.В., Джиджихия Л.К., Набиева В.Н. Опыт применения динамического квадриполярного радиочастотного воздействия при лечении пациен- ток с урогинекологическими заболеваниями. Аку- шерство и гинекология: новости, мнения, обучение. 2021; 9 (4): 87–94. 39. Vicariotto F., Raichi M. Technological evolution in the radiofrequency treatment of vaginal laxity and menopausal vulvo-vaginal atrophy and other genitourinary symptoms: first experiences with a novel dynamic quadripolar device. Minerva Ginecol. 2016; 68 (3): 225–236. 40. Vicariotto F., De Seta F., Faoro V., Raichi M. Dynamic quadripolar radiofrequency treatment of vaginal laxity/menopausal vulvo-vaginal atrophy: 12-month efficacy and safety. Minerva Ginecol. 2017; 69 (4): 342–349. 41. Доброхотова Ю.Э., Нагиева Т.С., Ильина И.Ю. и др. Влияние радиочастотного неаблативного воздей- ствия на экспрессию белков соединительной ткани урогенитального тракта у пациенток с синдромом релаксированного влагалища в послеродовом перио- де. Акушерство и гинекология. 2019; 8: 119–125.